Людмила ВАСИЛЕВСКАЯ:
Людмила Василевская с пациентом дома инвалидов
«Судьбы людские всегда непростые»
Небольшая комната. Три кровати. С одной из них на нас смотрят с любопытством, с другой – равнодушно, с последней – человек и вовсе не повернул головы. Потому что не может... Третий корпус Минусинского дома-интерната для граждан пожилого возраста и инвалидов называют тяжелым. Здесь живут его самые тяжелоболящие постояльцы – пациенты на колясках, малопередвигающиеся и лежачие больные.
– Сестра, подай водички! – просит немощный голос.
– Сейчас, дедуленька! Вот! Давай, наклоняй голову, я тебя поддержу, – ласково, как к ребенку, обращается сестра-хозяйка Людмила Дмитриевна Василевская, бережно придерживая голову старика.
– Дай Бог тебе здоровья! – отвечает пожилой человек, утолив жажду и откинувшись на подушку.
Сложно поверить, но в доме инвалидов, где разрывается сердце при виде его обитателей, наша героиня проработала 31 год.
В поисках своего пути
– Я бы и сейчас работала, – начинает беседу Людмила Дмитриевна Василевская, – голова соображает, мысли слаженно работают, память – отличная. Да вот ноги подводят: сижу – ничего не болит, только встану, пойду – боли в ногах страшные.
Каждому из нас возраст дает знать о себе по-своему. В случае нашей героини это артроз, артрит и еще целый «букет» различных хворей. Но духом Людмила Дмитриевна сильна. Может быть, оттого судьба привела ее однажды в это необычное место – дом инвалидов. Необычное, поскольку работать здесь сможет далеко не каждый. А она смогла. И не просто отработала в учреждении три десятка лет, но оставила о себе добрую память: на пенсию нашу героиню провожали всем коллективом, с благодарностью и теплотой устроив большой праздник.
Такой Людмила Дмитриевна приехала поступать в Барнаул после школы
– Людмила Дмитриевна, чтобы работать с пациентами в таком учреждении – нужна особая закалка духа…
– Наверное, я прошла ее в детстве. Выросла в Алтайском крае – селе Колпаково. Отец у нас очень рано умер, и мы с сестрой во всем помогали маме.
Но я никогда не думала, что буду работать в социальной сфере, и уж тем более с такими пациентами, как наши. Мама работала продавцом в сельском магазине, и я ей помогала с малых лет. Помню, уйдет на сенокос, напишет на листочке, сколько стоит одна булка хлеба (16 копеек), столько будут стоит две булки хлеба, и сколько сдачи с рубля. И оставляет эту «контору» на меня. Остальное не доверяла. Так я уже с пятого класса помогала ей продавать хлеб.
После школы поехала поступать в Барнаул. Попробовала в педучилище, три месяца проучилась – не понравилось. С сестрой пели с детства, выступали на концертах – решила в культпросвет идти. Тоже оказалось не то. Хорошо, что тогда за год можно было два раза поступать.
В итоге поступила учиться в кооперативный техникум. После окончания пошла работать в магазин «Алтайский каравай» в Барнауле, где продавался только горячий хлеб. Машина привозит лотки с ароматным хлебом, мы принимаем через окошко и продаем с пылу с жару. Это был самый свежий хлеб в городе. Через три часа снова приезжала машина, забирала хлеб, который народ не разобрал, и разгружала новую партию горячего хлеба. Такая активная, интересная работа. Но зарплата у меня небольшая была – решила устроиться на завод «Трансмаш». Проработала там недолго: работа тяжелая, мужская. В то же время вышла замуж, и в 1972-м переехали в Минусинск, поближе к моей сестре. Она живет на станции Зеленый Бор. Жили с мужем на квартире, строили дом.
Общий трудовой стаж нашей героини – 48 лет, 31 из них – в Минусинском доме-интернате. Но на это место работы Людмила Дмитриевна попала не сразу. Работала кассиром в пищеблоке авторемонтных мастерских Минусинска, затем прошла учебу и около пяти лет трудилась поваром. Посчастливилось работать и в Селиванихе, куда ее пригласили в качестве шеф-повара. Но жизнь не бывает гладкой: у каждого на его пути случаются испытания…
 Маленький лучик надежды
– Так получилось, что мы с мужем разошлись, – продолжает Людмила Дмитриевна. – То ли гордая была, то ли просто вспылила по молодости, но после развода все оставила бывшему мужу, забрала дочку, и с одним чемоданом мы ушли к маме. Чуть позже в газете прочитала объявление, что в дом инвалидов требуется рядовой повар с предоставлением жилья. Так я и попала сюда работать в ноябре 1987 года.
– И каким вам запомнился первый рабочий день в столь необычном месте?
– Хотелось убежать в дальний угол и плакать, плакать, плакать… Без боли в сердце не могла смотреть на пациентов, в их глаза…
Месяца через три отошла от шока, привыкла к новой работе. Стала замечать и радостные моменты. В те годы контингент здесь находился другой – много ветеранов Великой Отечественной войны, пожилые одинокие люди. Они стремились в чем-нибудь нам помогать. Помню, приготовим им фарш, тесто. Бабулечки наденут платочки, фартучки, поют песни и пельмени лепят или булочки делают. Тогда это не запрещалось. А сейчас нельзя: по преимуществу в нашем интернате находятся психически больные или недееспособные люди, за которыми нужен особый уход.
– Человек во время болезни может раздражаться на родных. А тут – неизлечимые люди, каждый день просыпающиеся с одними и теми же недугами. Как справляетесь? Ведь это трудно: заходишь утром на осмотр, а на тебя начинают ворчать…
– Ворчать – это еще что! И обматерить иной раз могут! Главное показать, что тебя лично это никак не задело, а лучше – вообще не обратить внимания, будто и не было ничего. Я обычно подхожу как ни в чем не бывало, говорю: «Дедуля, радость моя, ты что это ругаешься? Плохо спал, наверное, сегодня? Ну-ка, расскажи, что там тебе приснилось?..» И так далее. Человек обычно успокаивается, «колючки» прячет. Трудно, конечно, сразу себя настроить на такое общение с пациентами. Но нужно понимать, что эти люди болящие. Многие из них – как маленькие дети: капризные, обидчивые, слабые. Ну как на таких обижаться и злиться?..
– Но ведь смотришь на них и думаешь – полная безнадега. Его уже ничего не ждет в жизни…
– Знаете, сейчас наши специалисты и с такими пациентами научились работать. Думаешь, ну чему можно научить такого подопечного? Кажется, уже ничего с ним не сделаешь. А нет: смотришь, через какое-то время пациент потихоньку начинает чем-то увлекаться, заниматься (в меру своих сил). У нас есть один такой пациент – Ваня. Сейчас он играет на балалайке, и в это трудно поверить. Никогда не надо сдаваться и ставить на человеке клеймо: пока он жив, с ним можно работать, заниматься, чему-то его научить, заинтересовать. Этим мы здесь и занимаемся: не только моем, кормим, одеваем наших жильцов, но и стараемся сделать их жизнь хоть капельку светлее, интереснее. Ведь у каждого должен быть в жизни свой маленький лучик надежды. В темноте совсем погибнешь.
Не суди
– Позвали меня однажды в городской колбасный цех, – продолжает Людмила Дмитриевна. – Но проработала там недолго, 4 месяца, и вернулась. Квартира ведь, в которой я жила, была служебная. Пока я бегала, рабочих мест в доме-интернате почти не осталось. Начала свой трудовой путь здесь заново, с самых низов – пошла мыть медчасть. Но я никакой работы не боялась. Потом санитаркой на втором этаже поставили. Это сейчас в комнатах по 2-3 пациента. А тогда жителей было намного больше – до 70 человек на этаже. Некоторым кровати приходилось ставить даже в коридоре… И памперсов раньше не было: только одних пеленок мы в прачечную сдавали по 400 штук, плюс – постельное белье, одежда пациентов. Так что работы ой как много было!..
Когда начался бригадный подряд – Людмила Дмитриевна устроилась бригадиром. Через 4 года – сестрой-хозяйкой. Она полностью отвечала за пациентов со всех трех этажей: чтобы те были одеты, сыты, чтобы вовремя производилась смена белья, проходили банные дни, генеральные уборки, графики дежурств санитарок и т.д.
– Я вообще не уставала, – рассказывает женщина. – Не хвалю себя, но была такая установка: не могу себе позволить устать или заболеть. В 6 утра всегда на работе. До планерки обходила все комнаты, чтобы знать, кому что из пациентов необходимо, что нужно сделать, какие вопросы решить и т.д. В 8 утра на планерке все обсуждалось.
– Судьбы каких пациентов больше всего запали вам в душу?
– Когда работала в нашем корпусе санитаркой, жили здесь Александр и Слава. Александр всю жизнь проработал ревизором. Очень сложная судьба. У него были дети – сын и дочь. Бросили его после того, как подписал сыну квартиру. На третьи сутки Александр оказался на улице. Ну а со временем к нам попал. Очень тяжело переживал случившееся, стыдился рассказывать. Но сын все равно иногда навещал его… Слава – колясочник. К нам поступил в среднем возрасте – еще 50 ему не было. Работал на лесоповале, упало бревно и повредило мужику позвоночник... Детей у Славы не было, а жена сразу отказалась от него, как только сел в инвалидное кресло. Помню, он и зимой, и летом передвигался на коляске в валенках – ноги из-за травмы у него всегда мерзли.
Разные истории за столько лет были, разные пациенты. У многих и свои «изюминки» необъяснимые были. Семен, например (поступил к нам довольно молодым мужчиной), когда летом собирался на прогулку во двор – требовал, чтобы ему надевали белую рубашку и галстук. Без них «дышать свежим воздухом» категорически отказывался (улыбается). Сам он одеться не мог – скрюченные руки, ноги… Мы наряжали его, как просил, и вывозили на прогулку. Судьбы тяжелые, конечно, у всех… Много поступает к нам и таких пациентов, у которых не было детей. Но больше всего мне жалко тех из наших стариков, у кого есть дети. Привезут такую бабушку, она рассказывает свою историю, плачет, и мы вместе с ней плачем, честное слово…
– Не возникает соблазн осуждения людей, которые сдают своих родственников в дом-интернат?
– Теперь нет. Был один случай, который перевернул во мне стандартный взгляд на эти вопросы и дал понять, что не разложишь жизнь по четкой инструкции. Судьбы людские всегда непростые. В каждом конкретном случае, в каждой семье все происходит индивидуально.
Однажды женщина привезла сдавать к нам свою престарелую мать. Как она плакала, эта женщина, как плакала! Я не выдержала и спросила ее: «Как же вам не стыдно отдавать сюда родную мать?» И когда она мне все объяснила – желание осуждать пропало. У женщины двое детей: одна учится в институте, другая заканчивает школу. Сама женщина – целыми днями на работе. Приходит домой, а там все стены, все, до чего можно дотянуться руками, измазано человеческими фекалиями… И каждый раз это происходит снова и снова. У женщины уже нет сил и возможности (она работает, растит дочек) ухаживать за психически больной престарелой матерью. Старушка была настолько сильно психически больна, что ей потребовались и профессиональный уход, и профессиональная помощь. Поэтому ее привезли к нам. К тому же было это давно, в финансово неустойчивые 90-е годы. Нанять сиделку для престарелой матери в случае этой семьи не представлялось возможным.
– И все-таки, среди ваших пациентов есть счастливые люди?
– О счастье трудно говорить в их положении. Но многие из них чувствуют благодарность за то, что на старости лет их приютили у нас, и делятся этим чувством в своих рассказах. Особенно те, у кого нет детей. Это ведь по разным причинам происходит. Не нужно думать, что люди не хотели иметь детей: кто-то просто не смог их родить по причине здоровья, а усыновить малыша решится далеко не каждый – это очень серьезный шаг. Такие бездетные супруги стареют, кто-то из них умирает, а второй – остается один. И если такого человека никто не приютит – дорога одна, в такие учреждения, как наше.
– Говорят, если не роптать на жизнь – можно извлечь пользу из любой ситуации. Работая здесь, чему научились вы?
– Во-первых – терпению. Хочешь или не хочешь – оно здесь автоматически вырабатывается (улыбается). Во-вторых – познанию человека, его внутреннего мира. Именно работая здесь, я поняла, что все-таки в людях больше доброго начала. В горестях и человеческих немощах оно и раскрывается. И внутри себя именно здесь я почувствовала сострадание, склонность сердца и его тягу к добру. Да, тяжелая работа. Да, пациенты могут срываться, обижаться и ругаться. Но почему-то я не обижалась на них и никогда не уставала от своей работы. Наоборот, еще подрабатывала санитаркой в ЦРБ. Вообще не могла сидеть без дела: для меня это смерти подобно – ничего не делать.
– Но сейчас вы уходите на заслуженный отдых…
– У меня есть мечта: написать мемуары о своей работе. Возможно, этим и займусь на пенсии!
P.S. Будучи по возрасту на пенсии, наша героиня отработала в Минусинском доме-интернате для граждан пожилого возраста и инвалидов еще 10 лет. С 1 февраля этого года она уходит на заслуженный отдых. Людмила Дмитриевна сердечно благодарит всех коллег дома-интерната, директора учреждения А.А. Лаптева за теплый праздничный вечер в честь ее выхода на пенсию, за искренние чувства уважения, признания и заботы.
Имена пациентов, упомянутых в статье, изменены.
Елена БЫЗОВА (Фото автора)
Материал опубликован в выпуске «Власть Труда» №5 (18.399) от
31 января, 2019 |
